Иван Попов

...Разумеется, далеко не все соционические споры скатываются к такому уровню, я здесь намеренно акцентировал проблему. И если и избавлять соционику от платоновского идеализма, то отнюдь не простым, как бы выразился Ленин, осокрачиванием ("Я знаю, что ничего не знаю, но остальные не знают и этого"). Проблему "истинности ТИМа" можно повернуть в более конструктивную плоскость, стоит лишь задуматься над возможным содержанием понятия "истинность". Притом не ТИМа как такового, а системы определений соционических признаков, на основе которых проводится типирование.

1. Истинность, как согласованность (скореллированность) системы соционических признаков, которым теория предписывает зависимость друг от друга. Так, согласованными должны быть признаки Рейнина: если квестим и статик, то должен быть демократом. Допустим, одну и ту же выборку людей типируют по одной и той же методике, но независимо друг от друга два типировщика, каждый из них определяет 4 независимых ПР (притом четверки – разные) и по соотношениям Рейнина вычисляет остальные 11. (К примеру, один работает по базису Юнга, другой – по квестимности/деклатимности, статике/динамике, процесс/результат, тактика/стратегия). Между результатами двух типировщиков должна быть пусть не жесткая связь (типирования без ошибок нет), но значительная корреляция: экстраверты-рационалы и интроверты-иррационалы должны получиться по большей части динамиками, и наоборот. Корреляция и будет мерой "истинности" – но не отдельно взятого ТИМа, а согласованности системы определений признаков. Если имеем два альтернативных набора определений ПР, и один из них дает внутреннюю корреляцию в 30%, а другой – 50%, понятно, что вторая система определений "истиннее" первой.

То же самое относится к модели А, но в ней согласованными должны быть не ПР, а позиции функций: при базовой , должна вести себя, как ограничительная, – как суггестивная, – как ролевая. Нужно независимо определять характер всех функций (как делается в некоторых тестах по психе-йоге) и посчитать корреляцию.

Похожую проверку на согласованность результатов можно устроить для размерности функций: два типировщика независимо определяют размерности двух наборов функций (скажем, один – логики и сенсорики, другой – этики и интуиции, или один – черных, другой – белых функций).

Пока, к сожалению, мне не известно о проведении таких независимых проверок на внутреннюю согласованность соционических моделей. Хотя подход, обратный описанному, применил В. Таланов с целью выявления смыслового наполнения ПР: большой выборке испытуемых задавались самые разные вопросы, а потом отбирались те из них, показавшие наиболее высокую корреляцию с теоретически вычисленными (по базису Юнга) ПР.

2. Истинность, как согласованность (корреляция) с системой интертипных отношений. Этот критерий заслуживает особого внимания, т.к. исторически соционика началась как попытка объяснения ИО. К сожалению, типирование "по отношениям" гораздо неточнее, т.к. складываются ошибки типирования двух людей, да и отношения зависят отнюдь не только от ТИМа. Теоретически, согласованность ИО должна вытекать из согласованности ролей функций в модели А (см. выше), поскольку ИО определяются взаимодействием функций, находящихся в разных позициях у двух партнеров.

3. Истинность, как соответствие определений соционических признаков базовым понятиям и процессам из более фундаментальных наук о человеке. Притом под "более фундаментальными" следует иметь в виду отнюдь не философию и не психологию (любого направления), а нейрофизиологию, психофизиологию, психогенетику и в особенности – этологию, науку о поведении животных, для которой человек – всего-навсего следующее звено в эволюционном ряду приматов.

В рамках этого подхода следует искать соответствие соционических функций с разными системами мозга и участками коры, а также исследовать их генезис в ходе эволюции, задачи (в самом общем биологическом и социобиологическом плане), для решения которых функции изначально сформировались и развивались. Если окажется, что определение соц. признака (либо функции) близко к какому-нибудь существенному понятию из нейрофизиологии, но в деталях несколько отличается от него, значит, оно должно быть уточнено в сторону сходимости с найденным нейрофизиологическим базисом.

Этот подход с успехом применил Таланов в исследовании экстра-/интроверсии и рацио-/иррациональности. Так, оказалось, что соционическая нальность близка к фундаментальной оппозиции двух активирующих систем мозга (мезэнцефальная и таламическая). Однако ближе к этой нейрофизиологической оппозиции оказалось понимание признака judging/perceiving в типологии Майерс-Бриггс, откуда следует, что оно "истиннее" (в указанном смысле), а соционическое определение должно быть доработано.

Сравнение соционической теории с представлениями этологии, проведенное мной, показало, что ряд соционических дихотомий имеет точные аналоги в поведении животных: рацио-/иррациональность, квестимность/деклатимность, позитивизм/негативизм. Притом данные признаки были уточнены не для ТИМов в целом, а для всех функций по отдельности.

Данный подход очень перспективен, но сталкивается с существенным ограничением: в самой нейрофизиологии и, в особенности, психофизиологии сходимость результатов разных авторов оставляет желать лучшего. По сути, в психофизиологии и психогенетике корреляции результатов движутся в тех же рамках 30-60%, как и в соционике. Вполне возможно, что в основе проблем сходимости в соционике и в указанных науках лежит общая причина. Так что нельзя отмахиваться от нейрофизиологии с аргументами вроде "Зелен виноград"; наоборот, ее результаты надо изучать и интерпретировать в свете соционики.

Другое возможное осложнение – в том, что соционические признаки могут оказаться неоднородными с точки зрения нейрофизиологии. К примеру, соционическая интуиция может работать за счет разных мозговых механизмов I₁, I₂, .., I_n (притом ее характер для разных факторов будет отличаться). Кроме того, один и тот же механизм может вносить вклад в разные соционические признаки.

4. Истинность, как устойчивость (консервативность), независимость – или хотя бы минимума зависимости – результатов типирования от самооценки типируемого (с неизбежно присущими ей ошибками), от воспитания, обучения, культурных факторов. Это требует, прежде всего, изначально вошедший в основу соционики постулат неизменности и независимости ТИМа от воспитания и тренировки. Если при повторном типировании одних и тех же людей на протяжении многих лет одна система определений признаков дает более устойчивые результаты, чем другая, значит, первая система "истиннее".

Скорее всего, именно требование независимости ТИМа от опыта и самооценки типируемого вызвало к жизни методы типирования по внешности и невербальным реакциям, хотя их связь с собственно информационным метаболизмом пока не обоснована удовлетворительно – все держится на эмпирических наблюдениях авторов методик, не подкрепленных статистикой.

Возможно также (хотя нет уверенности), что требование консервативности ТИМа подтолкнуло В.Гуленко переложить часть наполнения признаков нальности и вертности на уровень подтипа, допустив, что последний, в отличие от ТИМа, может менятся по ходу жизни (пусть даже и медленно). Также, Гуленко отделил проявления ТИМа, как консервативную сущность, от изменчивого во времени доминирования одной или другой функции (функциональные состояния).

Также, П. Цыпин выдвинул гипотезу о том, что наиболее устойчивыми во времени и независящими от опыта и тренировки являются ПР квестимность/деклатимность, статика/динамика, процесс/результат и тактика/стратегия.

Весьма плодотворным может оказаться наложение требования консервативности ТИМа на нейрофизиологический подход. Притом самый фундаментальный вывод следует из самых общих положений, безотносительно к конкретике реализации функций в человеческом мозге. Возбуждение функциональных участков коры и подкорковых ядер – в принципе динамический процесс, нейрофизиологическая доминанта очень изменчива, так что она определяет не ТИМ, а всего лишь функциональное состояние (по Гуленко). "Ближние" нейронные связи внутри одного и того же участка коры – более устойчивые, но они тоже активно меняются, при обучении и запоминании новой информации наращиваются новые аксоны. А вот "дальние" связи между разными участками коры (а также между корой и подкорковыми структурами) – гораздо более консервативны, притом определяются по большей части наследственными (генетическими) факторами, в отличии от ближних связей, в основном формируемых обучением. Так что наиболее вероятной структурой, определяющей консервативный ТИМ психики, следует считать именно "дальние" связи в мозге: в соционических терминах, это связи между юнговскими функциями, а также связи функций с подкорковыми центрами активации, формирующими темперамент (вертность и нальность). Сами же функции динамичны и обучаемы, в отличии от связей.

Однако описанная выше "истинность" – сугубо теоретическое и техническое понятие. В реальном же типировании проблемы возникают не из-за теоретической (не)истинностью – над ней типируемые, как правило, редко задумываются, – а из-за несходства типируемого (или точнее – его представления о себе) с психологическим портретом "типичного представителя" ТИМа. Это, разумеется, может быть следствием ошибки типировщика либо неадекватной самооценки типируемого, но зачастую последний отвергает, одну за другой, несколько разных версий. Да и у разных типировщиков один и тот же человек может "ложиться" на портреты совершенно разных ТИМов.

Психологические портреты "типичных представителей" состоят из множества черт личности, отнюдь не одинаково характерных для реальных представителей ТИМа. Оттуда и аргументы типа "Я не могу быть [...], потому что..." – со ссылкой на отсутствие важных ТИМных способностей, достижений и/или желаний. Притом разные люди часто ставят акценты на разные черты характера, принижая значение остальных. Из-за этого критерии опознания "образов ТИМа" размываются, становятся относительными и совершенно отрываются от требования "истинности" в любом из описанных выше смыслов.

Так, некоторые люди считают важнейшим качеством, скажем, ТИМа "Гамлет" специфическую его "энергетику" (в основном, в невербальных проявлениях), другие – артистичность, третьи – специфические культурные предпочтения и потребности, четвертые – способность и даже потребность эмоционально "продавливать" собеседника. Эти индивидуальные образы Гамлета очень сильно отличаются друг от друга, человек может вполне соответствовать Гамлету по "энергетике" и совершенно не соответствовать по культурным предпочтениям и социальной компетентности, либо наоборот. Также, в образах одних ТИМов отдельно взятый человек может видеть прежде всего энергетику, в других – прежде всего информационную компетентность. По моему мнению, с упором на энергетику воспринимаются прежде всего маломерные функции (и ТИМы противоположного клуба), с упором на информацию – многомерные, но это не жесткое правило, а скорее тенденция; есть люди, которым невербальный компонент общения воздействует вообще сильнее, а есть и такие, у которых превалирует оценка информационного воздействия и информационной компетентности.

Кроме того, образы ТИМов могут меняться при перемене социального окружения (скажем, при переезде в другом городе, в другой стране или социальной среде, где неформальные нормы общения и средние качества людей сильно отличаются от тех, к которым человек привык). Так, швед-экстраверт, переселившийся в Италию, может ощутить себя интровертом (да и итальянцы могут счесть его таким, с учетом того, что для образа экстраверта в Италии требуется гораздо больше общительности и эмоциональности). Это мало что говорит об "истинном" ТИМе человека – мы всего лишь констатируем, что в Италии он больше подходит на роль интроверта (в усредненной группе общения), в Швеции – на роль экстраверта. Но каков он на самом деле?...

(Отклонение от темы. Соционики пока стараются держаться подальше от проблемы условного "нуля" признаков – она до сих пор толком не решена. К примеру, Таланов привязывает "нуль" к усредненному (по популяции) значению количества баллов, набранных тестируемыми. Но это опять подразумевает, что в разных популяциях среднее значение может отличаться, и "кто русскому рац-, тот немцу иррац-". Конец отклонения от темы.)

Написав выше "роль экстраверта", я выбрал это слово отнюдь не случайно. Психологические портреты типов (не только в соционике, но и в других типологиях) очень часто толкуются людьми, как социальные роли. И вопрос ставится в плане "Гожусь ли я (годится ли он/она) на роль [...]? Могу ли я (может ли он/она) выполнять в обществе функцию этого ТИМа?"

Разумеется, роль – не свойство человека, он может осознанно менять роли (в т.ч., играть разные роли в разных группах). Некоторые из них человек будет играть лучше, другие – хуже; к одним будет стремиться, в другие – входить лишь по мере необходимости. Притом "зона компетентности" отнюдь не обязана совпадать с "зоной желания": очень многих тянет к действиям, в которых демонстрируют вопиющую нехватку не только компетентности, но и способности к росту, и даже к критическому мышлению. (И наоборот, сфера собственной успешности и компетентности может казаться маловажной). Т.е., одну и ту же ТИМную роль, скажем, того же Гамлета, можно играть за счет как "энергетических" (мотивация, невербалика), так и "информационных" (компетентность, критическое мышление) факторов. Притом эти факторы, скорее всего, разной нейрофизиологической природы (ранее я относил "энергетику" функций на счет подкорковых систем мозга, а информационную компетентность – на счет связей между функциями).

Социальные роли проявляются в общении и в социальных действиях (в смысле М. Вебера). Образ ТИМа тоже создается по ходу общения, а критерии принадлежности к ТИМам зачастую бывают очень индивидуальными, включающими произвольные комбинации проявлений (см. выше). В итоге то, что в теории считается свойством и даже стержнем психики индивида, на практике выявляется людьми в плане взаимодействия, социальных ролей, отношений человека с другими и с группой в целом. Да и сама соционическая теория (модель А) исторически возникла, как способ объяснения взаимодействий между людьми (отношениями), а не идеально-типических различий (как в "обычных" психологических типологиях).

Очень интересный подход, существенно разделяющий собственно ТИМа от предпочитаемых индивидом социальных ролей, развил В. Гуленко. Он обнаружил и исследовал разделение ролей в группе из тождественных ТИМов, и в итоге привязал "ролевые" предпочтения к уровню подтипа (система DCNH), а не ТИМа. Но вопрос пока не может считаться решенным, природа обоих составляющих еще не выяснена должным образом. Вообще говоря, уверенное отделение ролевых предпочтений от ТИМа может считаться еще одним критерием "истинности" последнего. Притом, если принять подход Гуленко, определение ТИМа по социальной роли придется считать априори неистинным, точнее, определяющим подтип, а не ТИМ.

Моя личная позиция состоит в том, что социон, как система типов, гораздо лучше подходит для типирования не собственно людей, а социальных действий, социальных ролей и отношений. Т.е., мы с гораздо большей уверенности можем утверждать, что человек в данной ситуации "играет", или "говорит с позиции", или на худой конец, "косит под" какого-то ТИМа. А вот с определением собственно ТИМа и возникают проблемы из-за расплывчатости критериев "успешности" социальных действий и, соответственно, "истинности" ТИМа в целом.

Очень перспективным мне кажется составление не психологических портретов людей, а 16 идеальных типов социального действия в соционической парадигме. Притом надо детально описать все возможные критерии успешности действия – с позиции энергетики и невербалики (убедительность, яркость действия), следования социальным нормам и сознательного их совершенствования (размерность функций), дифференцированность восприятия чужих действий, культурное наполнение функций (а также всевозможные комбинации: "энергичная", но маломерная работа функции, многомерность при отсутствии культурной наполненности, и т.д.). Такие описания помогут людям, даже не знающим свой ТИМ, оценить сильные и слабые места собственного поведения, выявить возможные источники непонимания между человеком и окружающими из-за перманентно "левого" выполнения некоторых типов социального действия.

Итак, проблема истинности ТИМа оказалась легко решаемой – после отказа от "платоновского идеализма" она сводится к целому ряду возможных критериев истинности (притом не ТИМа, а системы соционических определений, как целого). Однако зададим себе следующий вопрос: почему эту проблему (не так уж и сложную, кстати) соционики так и не удосужились решить до сих пор, несмотря на очевидную – после эксперимента на сходимость типирования в 1999 г. – необходимость?

Здесь возникает соблазн свалить все на особую склонность к платонизму у социоников – мол, в начале просто собрались такие энтузиасты, а потом к ним потянулись подобные. Я удержусь от этого хода и попробую дать альтернативное объяснение (притом более уважительное к самим соционикам, без обвинения в –измах).

В соционике основная нагрузка – как в теории, так и в практике – приходится на функцию (интуицию возможностей). Теория ставит соответствия: эти признаки поведения - соответствуют тому теоретическому фактору (здесь может быть размерность функции, или ее положение в модели, или подтип, признак Рейнина и т.д.). Притом соответствие очень сильно зависит от небольших деталей поведения, речи, формы высказывания: в поведении и речи увидели новую деталь, новый фактор – и признак уже не тот, а этот. Скажем, регистрируем не сильную/многомерную этику, а ПР эмотивизм; или вместо – подтипную рациональность. Т.е., работает "правая" (по Гуленко) черная интуиция, со знаком плюс: +.

Но интуиция (да и любая соционическая функция) – это не только обработка информации, а также специфическая мотивация к действию. Из чего состоит -мотивация? Она отчасти общеизвестна: поиск неочевидных связей и ассоциаций, реализация увиденных возможностей, выявление "сути" человека, его неявных (скрытых) качеств, резервов и ограничений. Но в соционике обычно упускается из виду следующее: соответствия (ассоциации), смыслы и значения, которыми пользуется человек, – тоже часть его "неявной сути". То, что эта часть не врождена, а "инсталирована" культурой, не меняет дело. Отметим, что смыслы и значения – информация по . Отсюда вполне естественно предположить, что в -мотивацию также входит стремление к использованию скрытых культурных кодов человека, а также (внимание!) – к управлению смыслами и значениями, к инсталированию новых таких на месте неподходящих старых, – как в собственной голове, так и в головах других людей.

Отметим очевидную этологическую и социобиологическую ценность такой мотивации: управление смыслами и значениями – важнейший канал воздействия на людей, не просто отправлением сигналов, а установлением новых значений и кодов, меняющих смысл сигналов всех остальных участников коммуникации. Это важнейший социальный ресурс, по сути – власть "управляющего смыслами" над остальными, либо наоборот, ускользание от внешней "смысловой власти" (если речь идет о самопрограммировании).

К этой составляющей -мотивации применимы знаки функции. Для + -мотивации крайне существенны детали инсталированных смыслов. Если другой человек пользуется пусть и очень похожими, но отличающимися в деталях смыслами и значениями, + мотивирует на действие: "Это не так! Это надо поправить!". Если же собеседник упорствует в своих "заблуждениях", начинается взаимное отталкивание, коммуникация прерывается – да и к чему она, если человек понимает все "не так"?... Что здесь очень существенно: чем мельче отличающиеся детали, тем сильнее вопит + и тем сильнее отталкивание. (Это – аналог инстинкта избегания "похожего, но немного отличающегося", смысл которого у животных – избегание межвидовых скрещиваний. Тот же механизм у людей развился в сторону интуиции и работает на раздувание мелких идейных и религиозных различий; в итоге – секты и ереси внутри одной и той же религии воспринимаются болезненнее, чем другие, непохожие религии и воззрения.)

Что касается –-мотивации, для нее характерно обратное: игнорирование деталей и подробностей, установка "Это похоже на то", "Это можно свести к тому, несмотря на отличия". Мелкие смысловые отличия не воспринимаются как ереси, остается возможность разного толкования смыслов, но лишь до некоторой границы. Социальное действие по – создает большие группы людей, думающих похоже, но не одинаково; по + – наоборот, небольшие изолированные группы, внутри которых смыслы практически идентичны, но межгрупповое понимание и общение сведено к минимуму.

Почему я это здесь объясняю? Потому что моя гипотеза состоит в следующем: соционика угодила в ловушку +-мотивации. Информационная нагрузка на этот аспект усилила и мотивационную составляющую. Соционик, постигший "суть людей" (систему типов и отношений), притом не какую-то там рядовую, а очень-очень фундаментальную (выше я упомянул гипотезу о том, что система из 16 типов социальных действий заложена еще на уровне этологии), просто не может удержаться "нести идею в массы". Однако пока ТИМ существует только в виде платоновской идеи (см. начало текста), его неизбежно толкуют по-разному, и разночтения начались еще в самом начале 90-х: свои версии возникают у Калинаускаса, Рейнина, Седых, у киевских социоников (притом последние быстро разошлись друг от друга), а в 00-х все пошло по нарастающей. Соционика распадается на кружки единомышленников, воюющие друг с другом из-за мелких смысловых нестыковок, связанные друг с другом лишь словом "соционика" и системой из 16 типов.

(Кстати, общая система типов и бинарных признаков, т.е., аспект –, пока предотвращает полный разрыв коммуникации, несмотря на очень-очень неоднозначное их толкование по +, доходящее порой до произвола. И соционика сейчас по сути держится на вере в объективном существовании "идеальных" – -объектов – ТИМов и признаков, т.е. (парадокс!!!) на том же платоновском идеализме, мешающим ее объективации и развитию.)

Отметим, что как раз детали толкования превращаются в важнейшие элементы идентичности школ, сам же ТИМ тоже становится частью идентичности человека, а типировочные дискуссии – столкновением идентичностей, с всей присущей этому процессу бессмысленностью и беспощадностью. (Если задуматься, ни в одной другой типологии перетипирование не является настолько этической проблемой, как в соционике.)

Столкновение идентичностей вообще возникает нередко, как побочный эффект перегрузки +. Так, оно обнаружило себя в ходе работы "знаниевого реактора" С.Б.Переслегина. ("Знаниевый реактор" – особая структура разделения "мыслительного труда" с применением специальных протоколов общения; он разработан на основе организационно-деятельностных игр (ОДИ) московской методологической школы Г.П. Щедровицкого. Если не держать коммуникацию в узде (задача так называемой "службы безопасности", аналога охлаждающей системы), знаниевый реактор "разогревается", оформляются противоборствующие и несовместимые точки зрения и коммуникация распадается.)

В описанном смысле, социальные действия типа + являются мощнейшей дезинтегрирующей силой, способствующей распаду "большой общности" (общества) на множество маленьких, хотя и внутренне сплоченных, но тяготеющих к изоляции друг от друга. Некогда единый для большинства "тоннель реальности" (по Т. Лири) распадается на множество таких тоннелей, с коллективной идентичностью происходит то же самое. Можно говорить о "феодализации сознания" (Переслегин), можно – о "смешении языков", ставящем конец очередному цивилизационному циклу. Неслучайно то, что в теории чередования квадр финалом исторического цикла – и, вместе с тем, началом нового цикла – считается квадра с ментальной +, а именно альфа. На прочих этапах развития общества +-действия компенсируются преобладанием действий других типов, что удерживает целостность "тоннеля реальности" общества.

Закончить текст хочется в конструктивном духе. Как бороться с "феодализацией" соционики? Можно ли перезапустить ее "знаниевый реактор", избежав очередного разогрева и столкновения идентичностей? Из соционики + не выкинуть, это однозначно. Но ее можно скомпенсировать другими аспектами и функциями. Например, повысить значимость , в особенности +: определять соционические признаки не по философским категориям вроде "материя-энергия-пространство-время", а по действию конкретных подсистем мозга, с привлечением данных нейрофизиологии. Другая возможность: снизить детальность собственно -составляющей теории, т.е. упростить соответствия "соционические признаки – реальное поведение". Этому может помочь переход к этологии: установить этологический базис функций и признаков, привязав его к общим закономерностям поведения высших животных (а оно гораздо проще поведения человека, не отягощено культурой и т.д.). Еще одно направление – упор на непосредственно измеримые параметры личности, не требующие смысловой расшифровки. Даже простое осознание проблемы в ключе +-мотивации может помочь снять остроту проблемы.

Наконец, оговорюсь: платоновский идеализм – отнюдь не смертный приговор соционике, даже в сегодняшнем своем виде она может протянуть достаточно долго (см. выше). Разобщенность тоже не помеха существованию – раннее христианство было ничуть не лучше в этом плане, но несмотря на все выжило и пережило античную эпоху. Но у соционики, на мой взгляд, есть и потенциал развития по собственно научному пути (в модерно-европейском смысле). Пусть не на правах самостоятельной науки, но в качестве весьма важной дисциплины, интегрированной с прочими науками о человеке, опирающейся на часть из них и, в свою очередь, служащей методологическим фундаментом для других. Притом, на мой взгляд, основой для соционики выступит отнюдь не психология (она – наука "верхнего" уровня), а более фундаментальные направления – этология и нейрофизиология.